В мире, да и в России, давно и успешно дают новую жизнь старым районам. Уильямсберг в Нью-Йорке, Ноттинг-Хилл в Лондоне, Остоженка в Москве — работать с крупными формами передовым урбанистам легче. Здесь все в духе революционного «Интернационала»: разрушим старый мир до основания и построим мир новый, для героев своего времени — богема, золотые воротнички, предприниматели.
Куда сложнее джентрифицировать локально. Часто сооружения, в буквальном смысле слова отслужившие свой век, находятся в районах, где жизнь и не думала замирать, наоборот: кипит и вполне себе по-татлеровски. Как, например, на Манхэттене. Вестсайдская линия с виадуком Хай-Лайн Центральной железной дороги, проходившая по западу острова, после Великой депрессии дала главному городу США второе дыхание, буквально как разнообразные хорды сейчас дают его похорошевшей Москве. По надземной железной дороге грузы можно было доставлять на фабрики, минуя пробки, и разгружать вагоны прямо внутри складов. Но уже в пятидесятые в США начался бум перевозок на грузовиках, которые были более мобильны и позволяли доставлять столько груза, сколько нужно, и туда, куда нужно (а значит, помогали бизнесменам сэкономить).
«То, что раньше давало жизнь мегаполису одним образом, продолжает давать ему жизнь сейчас в той мере и форме, в какой это необходимо жителям».
Движение по виадуку Хай-Лайн закрыли в 1980-м, в девяностые собирались снести, но нью-йоркские телеведущие, актеры, дизайнеры объединились и предложили посмотреть на опыт Парижа. Там в Двенадцатом арондисмане в конце восьмидесятых разбили на железнодорожном виадуке превосходный ландшафтный парк (ныне он известен как «Зеленая аллея Рене Дюмона»). В итоге свой парк появился и на манхэттенском Хай-Лайне. К созданию променада привлекли архитекторов мирового уровня, у бывшей железной дороги выросли люксовые отели, открылись музеи и арт-пространства.
Построенные еще при королеве Виктории и освещавшие своим газом весь Лондон газгольдеры у лондонского вокзала Кингс-Кросс (того самого, откуда уходят поезда в гарри-поттеровский Хогвартс) тоже решили не сносить, хотя район вокруг них давно живет в XXI веке. Газгольдеры разобрали, отреставрировали, собрали, разделили перекрытиями и получили три многоэтажных жилых дома с идеальным видом на Риджентс-канал и в шаге от другого вокзала, Сент-Панкрас, откуда уходят «Евростары» в Париж, Брюссель, Амстердам, далее везде.
«Девелоперы справедливо рассудили: форма сооружений настолько хороша, что уже благодаря ей одной можно попасть в топ всех возможных архитектурных премий».
В Москве тоже есть еще места, которые хороши исключительно для пробуждения воспоминаний о том, как молоды мы были. Многие из них, к сожалению, не разберешь, чтобы отреставрировать, премий за их архитектуру не дадут, но дух места, к счастью, явление, неподвластное времени. Взять Аэровокзал на Ленинградском проспекте. В середине шестидесятых его построили на месте старого аэровокзала у аэродрома на Ходынском поле. Туда с гордо поднятой головой входили асы советской авиации и сам командующий ВВС Московского военного округа, сын отца народов (в здании располагался его штаб, произведение архитектурного искусства того времени). С энтузиазмом встречались здесь в первый раз с Москвой дорогие иностранные гости вождя страны победившего социализма. Именно сюда в 1945-м доставили из Берлина акт о безоговорочной капитуляции Германии и Знамя Победы. Был у старого аэровокзала и чудный парк с фонтанами, очень татлеровский, с ограниченным доступом — для военной элиты.
Новый аэровокзал был еще лучше. Попробуйте представить себе: наши с вами аэроэкспрессы до всех аэропортов ходят из одного места в центре, оттуда же летает вертолетное такси во все стороны, там же можно зарегистрироваться и сдать багаж. А еще можно поесть не хуже, чем на какой-нибудь Бронной или Никитской. И даже посмотреть на современное искусство: аэровокзал на Ходынке оформлял очень молодой тогда и уже очень талантливый будущий автор памятника Петру Первому. До новейших ворот Москвы, аэропорта Шереметьево, можно было с ветерком долететь по прямой, до старых гаваней вроде Внуково и Быково в предсказуемый срок доехать на икарусах. В ресторане аэровокзала, куда любили заглянуть не только пассажиры перед полетом, но и обычные (ну или не совсем обычные) москвичи, подавали севрюгу горячего копчения (пятьдесят пять копеек), шашлык по-кавказски (рубль двадцать пять), шартрез выдержанный (рубль пять за сто граммов). За два рубля с Ходынского аэродрома на рубеже шестидесятых- семидесятых можно было улететь на вертолете в те же аэропорты (для возрождения идеи потребовалось почти сорок лет и совсем другие деньги).
При мэре — крепком хозяйственнике в аэровокзале, конечно, открыли торговый центр: вовремя добраться до аэропортов по земле отсюда стало можно только с мигалкой, а свято место пусто не бывает. Потом здание снесли — чтобы построить на его месте нечто более важное для Москвы две тысячи двадцатых, чем палатки с турецкими сумками и китайскими телефонами. Жилой квартал называется Prime Park, строит его компания Optima Development, знакомая каждому читателю «Татлера», кто бывал в Краснодаре, по крупнейшему торгово-развлекательному комплексу всего юга России, Oz Mall.
На пяти с половиной из одиннадцати с лишним гектаров, которые занимает Prime Park, разместятся четыре перетекающие друг в друга садово-парковые зоны. В небо над Москвой, как самолеты героев тридцатых, взлетят девять небоскребов. Расстояние между ними рассчитано так, чтобы солнечный свет попадал во все квартиры, а из окон открывался красивый вид (он отсюда — на лучшую половину Москвы).
«Москва без пробок осталась во временах севрюги за пятьдесят пять копеек и уж не вернется, сколько британские архитекторы ни старайся».
Над проектом работало лондонское архитектурное бюро Dyer, четыре вида отделки квартир (помимо White Box) разработала итальянская студия Raboni Architetti. Будут школа на восемьсот учеников, детский сад, фитнес-центр с бассейном и спа, свой бульвар и приватный парк. Будут, разумеется, рестораны и кафе, свое мобильное приложение. Добираться до аэропортов проще, конечно, не станет. Хотя впервые за всю московскую историю по адресу Ленинградский проспект, дом 37, появляется место, откуда вообще не хочется уезжать.
